Тот, кто говорит, что фельетон умер, не вполне прав. Фельетон в России не умрет никогда, поскольку не умрут города Глуповы, генералы, которых должен кормить один мужик, премудрые пескари и Органчики. Ну, про Скалозубов и Маниловых с Ноздревыми и не говорю - эти всегда ходят рядом с нами.
Злободневный фельетон от Максима Кононенко...





Один мужчина был такой Ротенберг. И вот однажды приходит он к папе и говорит:
- Знаешь, папа. Не следует ли нам приложить все усилия, чтобы достичь здесь истины?
- Ты о чем? - не понял папа.
- Выпить есть чо? - отвечал Ротенберг.
Папа ничего не ответил.
Рядом с ними из ниоткуда соткался человек с подносом, на котором стояли: усыпанная бриллиантами золотая бутылка коньяка Генрих IV, два бокала, выточенные из цельных сапфиров, родиевая плошка с икрой иранской белуги-альбиноса и хрустальная шкатулка, сквозь толстые стенки которой просвечивал солнцем тонко порезанный запрещенный турецкий лимон.
Человек расставил всё на столе, налил и исчез.
- Ну что же, - сказал папа, поднимая бокал, - Пятница - хорошее дело. Как там поживает твоя система Платон? Надо же было придумать такую аббревиатуру - Платон... молодежь... мы так не умели..
- Какую аббревиатуру? - не понял Ротенберг и немедленно выпил, - Почему аббревиатуру?
- Ну как же, - отвечал папа, чуть пригубляя напиток, - Платить за тонны - Платон.
- Глупости, - сказал Ротенберг, наливая еще, - Отвлекалка для журналистов. Платон - это Платон.
- В смысле? - не понял папа.
- В смысле - философ, - отвечал Ротенберг, опять выпивая, - Ты вообще читал философию-то?
- Да нет, - немного смутился папа и залпом допил из бокала, - Я ж дзюдоист...
- Ну там всё просто, - сказал, разливая себе по третьей, а папе по второй Ротенберг, - Короче, у Платона есть два мира. Мир идей и мир ерунды. Ну типа такой...
Ротенберг снял с себя часы Патек Филипп и бросил их на стол.
- Идея важнее! - объяснял мужчина, поднимая бокал, - Но быдло этого не понимает! Они за свои копейки удавиться готовы, а идеи у них никакой нет. А мы без идеи не можем, ты понимаешь? Не можем!
- Мы - это кто? - спрашивал папа, выпивая немедленно залпом.
- Мы - так же выпивая залпом отвечал Ротенберг, - Это русский народ! Россия вообще! Ты понимаешь?
- Нет, - честно отвечал папа, - Не понимаю.
- Главная идея человека, - объяснял Ротенберг, - Это его душа. А согласно Платону, душа человека - это колесница, управляемая возницей. Понимаешь? Возницей!
- Типа водилой? - уточнил папа, разливая по новой.
- Ну ты понимаешь! - торжествующе хлопнул в ладоши Ротенберг, - Ты понимаешь! Водила управляет своей колесницей. Куда он поедет? У него два коня - белый и черный. Благородство и страсти! Куда он свернет? На Кремль, за страстями? Или, благородно, продолжит свой путь по закону? Не превышая регламентной массы? Не утаивая от государства поездки? Не разбивая дороги и не залезая в третий ряд на своей огромной грязной дуре, как последняя сука?!
- Круто, - уважительно сказал папа, поднимая бокал, - Ты у меня такой умный...
- Да причем тут... - пробормотал Ротенберг, выпивая, - Платон всё просрал...
- То есть - как это? - спрашивал папа, не выпивая, - Что это значит - просрал?! Я ж за тебя ты знаешь где!..
- Да не в этом смысле, - махнул рукой Ротенберг, - Просто водилы выбрали страсти. Понимаешь? Он думают, что Платон - это про деньги. А это - про идею! Про душу и благородство!
- Тьфу, - сказал папа, теперь выпивая, - Напугал.
- Платон не годится, - говорил Ротенберг, разливая опять, - Нужен Сократ.
- Сократ? - широко раскрыл глаза папа, - Это философ?
- Ну вообще-то это аббревиатура. От сокращения трат, - отвечал Ротенбенг, выпивая, - Но и философ такой тоже был. Он говорил, что всякий встанет на путь добродетели, если он узрит, что такое добро. Понимаешь?
- Понимаю, - отвечал папа, выпивая за Ротенбергом, - Вот мы узрели с тобой, что такое добро...
И папа обвел руками стол с коньяком и часами.
- И поэтому мы добродетельны. Я даже учредил благотворительный фонд.
- Ну, типа того, - говорил Ротенберг, опять наливая, - Только наоборот. Лучше всего этого не узревать.
И Ротенберг обвел руками стол с коньяком и часами.
- А сразу же пребывать в добродетели. Ну ты же смотрел "С легким паром"?
- А! - воскликнул папа, - Кажется, понимаю!
- Накатим, - говорил Ротенберг, поднимая бокал.
Выпили оба.
- В общем, главная наша ошибка, - сказал Ротенберг, - Что мы позволили им уверовать в материальное.
- Им? - спрашивал папа, разливая в бокалы.
- Ну то есть - нам, - продолжал Ротенберг, - Мы все погрязли в материальном. Ну ладно там - мы. Но они! В общем, я вижу только один вариант возвращения всех к добродетели.
- Это какой же? - спрашивал папа, немедленно выпивая.
- Сокращение трат, - отвечал Ротенберг, выпивая за папой, - Надо ограничивать потребление! Хамоны все эти, сыр весь этот вонючий... лимоны вот эти турецкие!
И Ротенберг смахнул со стола хрустальный ларец.
- В СССР ничего этого не было! - говорил он, разливая еще раз, - А все были добрыми! В лагеря пионерские ездили совершенно бесплатно!
- Вот теперь я тебя понимаю, - радостно улыбнулся папа, - Вот теперь я понимаю, о чем ты! Давай-ка допьем!
И папа разлил.
- А когда Сократ заработает, - продолжал Ротенберг, взяв со стола часы и надевая их на руку, - Тогда я введу свою главную систему - Бердяев.
- Бердяев? - заинтересованно спросил папа, - А что это?
- Система для изъятия лишних денег, - пояснил Ротенберг, - Ведь Сократ сократит траты. Деньги у быдла останутся. И надо будет их у них забрать, ведь они им все равно уже не нужны... И тут вдруг начнется Бердяев.
- Интересно, - сказал папа, поднимая бокал, - Все же талантливый ты у меня...
- Пусть платят, - отвечал Ротенберг, тоже поднимая бокал, - Пусть платят все и за всё! За существование свое жалкое!! За то, что топчут эту святую землю!!! За то, что только делают вид, что работают!!! За производительность труда за ничтожную!!! За воровство!!!! За говно повсеместное!!!! За пьянство и лень!!!! За бесконечное это русское распиздяйство!!!!!
Голос Ротенберга сорвался на крик, но он вовремя остановился и выпил.
Выпил и папа.
Несколько минут прошли в тишине.
- Скажи мне, - вдруг сказал папа, разливая по последней, - А Бердяев-то почему?
- Да просто рифма хорошая, - отвечал Ротенберг, - Бердяев.. c распиздяев...
И немедленно выпил.