Поскольку с уходом этого города теряется всякий смысл в одном из облаков моих детских воспоминаний от Бабеля до "я вам не скажу за всю Одессу, вся Одесса очень велика". И еврейские одесские анекдоты и одесские же песни Розенбаума - все это сразу же становится каким-то другим. Когда развалили Союз, то этих облаков ушло с моего небосклона много - и киевское "Динамо", и "Песняры", и "Мзиури" и много-много чего еще, но было как-то легче пережить. То ли потому что был моложе, то ли потому что до конца всем этим потерям не верил. Дети ведь не верят, что отец после развода уходит из семьи навсегда. Они думают, что вот завтра-послезавтра он вернется...
Это неправда, что нельзя разорвать нить между братскими народами. Еще как можно. Смотря как рвать. Если дернуть решительно и сильно, то нитка порвется, и братские народы станут вражескими. Собственно говоря, этническое братство вообще вещь эфемерная - посмотрите на евреев с арабами, которые вообще-то этнические братья-семиты.
Точно так же и со славянами. Даже братья-болгары дважды воевали с русскими в составе германских коалиций. Так что насчет Одессы я пессимист. Это, увы, надолго и нужно будет как-то с этой потерей жить.
Со мной в военное училище поступали два молдаванина со смешными фамилиями Чеботарь и Флуераш. Чеботарь - это по-русски сапожник, Флуераш и вовсе дудочка. Оба плохо написали сочинение и поехали обратно крепить народное молдавское хозяйство. Где они теперь - пашут ли в Подмосковье, зарабатывая своим родным русский кусок хлеба или мантулят в Румынии - бог весть. Но Кишинев, где я тоже не успел ни разу побывать, теперь опять же не мой. И с этим тоже как-то придется жить.
Пространство мое ("я узнал, что у меня есть огромная семья") сужается, как шагреневая кожа. Недавно слушаю девушку-журналистку из Киргизии, которая рассказывает, что школьники в этой стране по большей части не говорят по-русски, а в учебниках по истории России посвящена одна глава. Где сказано, что моя страна была агрессором и поработила свободный Кыргызстан. Слушаю и понимаю, что в самом скором времени, несмотря на голоса кремлевской пропаганды, Киргизия тоже перестанет быть моей. Придется привыкать.
Как-то, понятно, привыкну. Привык же к тому, что чужая - Прибалтика. Хотя как раз там я успел-таки побывать. Привыкну и ко всему остальному.
Одного только не понимаю. Почему все они, ныне совершенно чужие, продолжают быть для нас братьями, которым нужно помогать и даже, если что, спасать, а мы для них братьями быть давно перестали. Что-то тут не то.
Одессу жаль. Жемчужину у моря. Не моя...
Journal information