И еще, оказывается, все два дня, пока он скрывался в лесах, пытаясь уехать на историческую родину, Рашидов глубоко морально страдал и собирался сдаться властям. Но перед тем, как зарезать полицейского, остановившего его "газель" для проверки, Немат Ильхам-оглы вместе с двумя друзьями украл платежный терминал и, раскурочив его, выгреб из машинки деньги. И вот это обстоятельство не позволило раскаявшейся душе прийти в полицию самостоятельно...
Сколько еще за отчаянно кающимся Рашидовым криминальных дел, пока не известно, но скорее всего, имеется немало, из-за терминала полицейских не убивают. То есть, маячит пожизненное и чем ближе оно будет маячить, тем более искренним окажется раскаяние содеявшего. В итоге общественности придется выбирать кого ей больше жалеть - парня-полицейского, которого зарезали только за то, что он пытался выполнить свой долг, или мигранта, который так драматически сожалеет о том, что ткнул этого не к месту подвернувшегося человека в погонах ножиком, совершенно случайно оказавшимся в руке.
А родителям полисмена придется не только оплакивать и хоронить сына, всего-то хотевшего поймать преступника, но и прощать убийцу, принесшего в семью горе, от которого уже никогда не найдется спасения.
Это удивительная особенность нашего времени, что оказывается, нужно прощать того, кто убил твоего близкого родственника. Такое осложнение заболевания духовными скрепами. Общество опасно легко позволило сделать себя толерантным - национальности убийцы не упомяни, поскольку не толерантно, а преступность-де не имеет национальности. Даже если назовешь страну, откуда он приехал в Россию промышлять, поднимается диаспора, которая немедленно заклеймит тебя позором неуважения ко всем честным людям, которые к этой диаспоре относятся. Как будто ты подвергаешь сомнению, что большинство людей в диаспоре, разумеется, честные и приличные. Как большинство людей в любой диаспоре. Как и большинство людей в стране и на свете вообще.
Но только почему-то наличие в диаспоре абсолютного большинства приличных и добропорядочных людей не гарантирует неналичия тех, кто бьет ножом в сердце 22-летних полицейских и почему об этом нельзя говорить прямо - не очень понятно. И почему нельзя анализировать взаимосвязь между ростом в стране числа мигрантов и ростом же преступности - не очень понятно тоже. То есть, факт есть, а обдумывать его публично не толерантно.
Но больше всего в этой дикой истории я не понимаю одного. Зачем мои собратья по перу и телекамере пишут про раскаяние. Сами-то они в него верят?
Journal information