Правительство может, разумеется, еще долго излагать свои розовые мечты про четырехдневную рабочую неделю, рост продолжительности жизни, семьи с рекомендуемыми тремя детьми и перспективы полета на Марс. Но русский язык не обманешь - он чувствует перемены и нехватку сладкого к общественному чаю и колбасы к завтраку...
В материале Анастасии Мироновой
Язык нищеты. Не есть, а питаться
Пора сделать саморазоблачительное заявление. Я — тот человек, что ввел в интернете мем «полакомиться творожком». У меня был текст о возвращающихся в наш язык словах-маркерах бедности. О том, как все эти «лакомиться», «баловать», «мяско», «рыбка», «колбаска» потихоньку вернулись в разговорный обиход и с головой выдали в россиянах страшную проблему: что бы ни изображали они из себя на людях, язык выдает бедность.
Еще лет десять назад люди не говорили о таких доступных продуктах с уважительным придыханием. А теперь говорят, потому что продукты эти в любой нормальной стране, безусловно, доступные каждому, у нас стали на столах редкостью, да и натуральность их под вопросом.
Конечно, и богатые далеко не каждый день едят пармезан или икру. Но говорят они о том и другом с равнодушием. Бедного выдает это вот уважительно-ласковое отношение к дорогой для его кошелька еде.
За те четыре с лишним года, что прошли после написания первого текста о языке бедности, ничего не изменилось. Вернее, ничего не сделалось лучше — только хуже. У нас появились новые символы недоедания, прорывающегося в язык сквозь маски и пропаганду. Один из них называется «польза и вред», другой — «как принимать».
Далее: https://www.gazeta.ru/comments/column/mironova/12594259.shtml
Фото: euroradio.fm
Journal information