Далее он высказался еще более конкретно: «мне не дано это счастье – возбуждаться от чужих спортивных побед и поражений. Я не оговорился – именно от чужих, потому что если даже эти «наши» и говорят на одном со мной языке и если на обложках моего и их паспортов и изображен один и тот же герб, считать их лишь на этом основании «нашими» я никак не могу».
Рубинштейн пишет, что его «тошнит» от словосочетания «наши парни».
Ну, то есть, наша сборная литератору чужая. Миллионам людей, радующимся за победы и переживающим за поражения, - своя, а поэту Рубинштейну - чужая. Но тогда получается, что и миллионы эти, для которых сборная - своя, литератору тоже чужие. А если чужие ему миллионы россиян, то, как ни крути, выходит, что чужая вся Россия. Ну, кроме тех немногих, для кого он пишет свои стихи...
Разумеется, это право любого человека - любить или не любить футбол. Как и баскетбол с волейболом. Как и оперу с балетом. Я, например, не поклонник Пушкина, а о стихах Льва Рубинштейна, которого критика иногда называет легендой современной русской поэзии, вообще знаю только из публикаций, что не делает меня ни лучше, ни хуже. Но публичное признание в том, что тебе чуждо то, что дорого огромной части твоих соотечественников - это какая-то особая, мазохистская форма патриотизма. Если, конечно, вообще здесь можно говорить о патриотизме, а не, например, о патологической ненависти к стране, которая дает тебе хлеб.
К сожалению, все это достаточно типично для части московской либеральной тусовки. Жить здесь, чтобы ненавидеть. И не скрывать этого.
Ну, что ж, свобода слова предполагает, разумеется, право и на такую позицию. Но она также предполагает право и на то, чтобы о такой позиции знали и те самые миллионы, которые искренни в своем болении и за команду футболистов, и за герб, с которым они выходят на поле, и за гимн, который они поют.
Есть такой поэт, которого тошнит от "наших парней". Здоровья ему и творчества...
Цитирование по публикации интернет-газеты "Взгляд"
Journal information