Стало быть, не любить двух гениев русской литературы - возможно, а не признавать таланта "нашего всего" - наказуемо общественным презрением. А теперь, когда Русская православная церковь отслужила по Пушкину специальную панихиду, это еще и небезопасно. Сами понимаете, может быть сочтено за оскорбление чувств. Хотя именно Пушкин написал "Сказку о попе и его работнике Балде", где у одного из главных героев был, как известно, толоконный лоб.
Но я действительно не поклонник творчества Александра Сергеевича. И даже главное его достижение роман "Евгений Онегин", который подавался нам в школе в качестве энциклопедии русской жизни, не вызывает у меня трепета. Бледная и холодная, как иное лето в средней полосе, Татьяна, мажористый, но хлипкий Евгений... Если бы не дуэль, так и вообще - ни одной яркой сцены. Ни тоски, ни любви, ни обиды, - как писал в своих стихах другой великий русский поэт, по памяти которого не служат панихид.
Ни цари Гвидон с Салтаном, ни та, которая величава и выступает словно пава - все это никогда не трогало моего сердца и не волновало крови, сам не знаю почему. Как и пушкинская проза, не то, чтобы не занятная, а какая-то скучная и не концептуальная. "Тварь я дрожащая или право имею" - это заявка на познание смысла существования человеческой цивилизации, как и "слеза ребенка", которой не стоит великая гармония. Ничего подобного у Пушкина нет и в помине.
Если бы не Лукоморье, то можно было бы подумать, что значение солнца русской поэзии несколько преувеличено. Но про кота ученого слушать до сих пор почему-то тепло. Не исключено, что потому, что он для меня, как и для миллионов людей, был до школы. Кот ученый - это моя вечная связь с детством, а стихи, посвященные Анне Керн, - нет, тем более, что, как выясняется, не были те стихи искренними. Ну да, "не продается вдохновенье, но можно рукопись продать".
Думаю, что если бы Пушкина не заставляли в огромных количествах учить в школе, то, возможно, я любил бы его больше. Мы всегда любим больше тех, кого не заставляют любить. Потому что любовь, разумеется, химия, но очень сложная химия, вряд ли умещающаяся в школьные и вузовские учебники.
У меня никогда не было желания перечитывать Пушкина, а вот, например, Блока с Бальмонтом - было. И Бродского было, и Маяковского, и Евтушенко.
Хотя есть одно тонкое обстоятельство. Не исключено, что если бы меня не заставляли в школе учить наизусть письмо Татьяны к Онегину и обратно, то до Блока я так бы и не дошел бы. А уж до Бродского - несомненно.
Поэтому я не согласен с теми, кто призывает сбросить Александра Сергеевича с парохода современности. Просто надо перестать называть его солнцем. Хотя бы потому что солнце всегда бывает только одно...
Journal information